Народ книги. К истории еврейского библиофильства в России Бердичевский Яков

Мне жаль Тебя, читатель, - Тебе придется основательно поработать. На последующих страницах перед Тобой пройдет длинная череда имен, два века составлявших цвет особого племени - племени российских библиофилов-евреев. Каждому из них отведено лишь несколько строк, иногда абзацев, хотя достойны они отдельных повествований, в которых любовь к книге - лишь один из аспектов жизни, посвященной науке, культуре, искусству. В своих профессиональных занятиях многие из них достигли общепризнанных высот, здесь же собраны по двум признакам: принадлежностью к народу Книги - `ам га-сефер`, попросту говоря, евреям, и еще - к славной общности библиофилов - любителей, ценителей и знатоков книг. Вероятно, есть что-то единое в этих двух признаках, восходящее к корню `книга`, хотя среди библиофилов всегда были замечательные представители самых разных народов, а среди евреев и сегодня есть люди, для которых существует всего одна-единственная Книга, а все остальные - лишь отблеск суеты-сует. Но здесь речь не о них. Общеизвестно, что книги имеют свою судьбу. И люди имеют свою судьбу. Когда эти судьбы счастливо совпадают, возникает ослепительно яркое явление - библиофил. Рассказ об этих совпадениях - дело сложное. В судьбах почти все кажется случайным и потому непросто поддающимся классификации, системному упорядочению и рассмотрению. Перед каждым человеком, имеющим библиотеку, встает вопрос, как расставить книги на полках: по алфавиту авторов или по тематике? В результате книги становятся в ряд просто по формату. Затем они переставляются, меняются местами, обживаются среди соседей и оказывается, что расставлены они строго логично для их владельца, хотя объяснение этой логики другим - дело почти безнадежное. Любая персональная библиотека - это сложный и зачастую противоречивый образ ее создателя, ибо самое собирательство - дело глубоко личное и в значительной мере эмоциональное. Именно этот `владельческо-библиофильский` принцип и лег в основу условной композиции предлагаемой книги, ведомой чувствами и размышлениями автора, родственными потоку многоводной и стремительной реки, путешествие по которой увлекает неожиданностью и непредсказуемостью поворотов и открывающихся ландшафтов. Завершить эту картину каждый может только сам, а потому-то читателю и придется поработать, и он, несомненно, будет вознагражден сполна, ибо таких книг еще не было. Пусть о людях, которым она посвящена, рассказано недостаточно. Еще меньше - об их замечательных библиотеках и отдельных экземплярах ими разысканных, редких, порой уникальных изданий. Это и многое другое вы найдете в книге Народ книги. К истории еврейского библиофильства в России (Бердичевский Яков)