Ода к радости / Ode to Joy

Эта книга - итог моей многолетней собирательской работы. Правда, слово "работа" лишь отчасти может передать увлеченность, азарт охоты, удовольствие изучения, гордость обретения - словом, все то, что неизменно сопутствует коллекционированию, особенно такого материала, как фарфор. Китайский секрет, разгаданный в Европе в лаборатории алхимика, и по сей день сохранил мистические свойства. И главное из них - превращать жизнь в праздник. Я имею в виду не фарфоровый сервиз на праздничном столе (хотя и это справедливо), а то чудесное перевоплощение, которое претерпевают люди, события, житейские сценки и даже партийные лозунги, если они сделаны в фарфоре. Они приобретают свойства поэтической метафоры и сами собой складываются в оду - "Оду к радости". Так названа эта выставка и книга. Однако название патетического сочинения Бетховена по отношению к русскому фарфору ценно и другим. Я имею в виду идеологические обертона, которые обрела эта вещь в советской истории, став символом коммунистической пропаганды. Идеология и фарфор. Так получилось, что этот рафинированный материал всегда был ангажирован большой политикой. С самых истоков: ведь сам термин "фарфор" - транскрипция персидского слова "императорский". В отличие от других керамических материалов фарфор изначально был предметом престижа и дипломатических даров, интриг и вельможного чванства. Можно сказать, что идеологичность столь же непременное свойство фарфора, как его белизна. И это во многом определило его судьбу в России - и когда в 1749 году на простой чашке велением императрицы было наказано написать "Первое в России из земли Российской в год благословенного царствования Ея Императорского Величества...", и когда Фридрих Великий сам сочинял фигуры знаменитого десерта, отправленного им в подарок Великой Екатерине, и когда в ответ на Египетский сервиз, поднесенный Наполеоном императору Александру, в Петербурге сделали еще более роскошный "Русский", и когда частные фарфоровые заводы, вдохновленные первым русским литографическим изданием "Волшебный фонарь", стали создавать фарфоровую энциклопедию русских типажей. И так вплоть до блистательного феномена агитационного фарфора, метровых сталинских ваз и сегодняшних президентских даров. Русскому фарфору удалось совместить эти две роли: инструмента пропаганды и радующей глаз, часто простодушной вещи. Меня в фарфоре этот парадокс интригует, быть может, более всего. И мне бы хотелось, чтобы человек, взяв в руки эту книгу, взглянул на редкие или недавно еще обиходные фарфоровые предметы с той же точки зрения: как на старого знакомого, как на артефакт и как на исторический документ. Это и многое другое вы найдете в книге Ода к радости / Ode to Joy