Всем, кому приходилось общаться со Львом Сморгоном, знакома его способность к мгновенному перевоплощению, игре в ходе самого обычного разговора – будь то эпизод из прошлого, рассказываемый в лицах, или обсуждение одной из его скульптурных работ.
Артистом в широком смысле этого понятия Лев Сморгон ощутил себя еще в раннем отрочестве. До начала войны он жил под Ленинградом, в Детском Селе с дедушкой — человеком интеллигентным, остроумным и мудрым. Свет его личности до сих пор ярок в памяти художника, и это повод поразмыслить еще раз о том, насколько важны для формирования характера и судьбы человека его фамильные корни. Семейная история Льва Сморгона просится на страницы эпического романа, и увековечить ее — одна из забот художника сегодня. За последнее десятилетие вышло несколько автобиографических книг Льва Сморгона, которые стали не просто семейными хрониками, но и яркими, обаятельными зарисовками времени. Немало строк в рассказах о прошлом посвящено личности и судьбе деда – Ивана Николаевича. Несмотря на трудные предвоенные времена, у юного Лёвы (именно такое имя дал дедушка внуку, так зовут его близкие до сих пор) было счастливое детство. У мальчика было достаточно свободы, чтобы набираться разнообразного опыта жизни, а рядом — любящий и деликатный учитель.
Именно в Детском Селе он записался в театральную студию и два года увлеченно там занимался. Это были годы серьезного обучения актерскому мастерству. Руководитель и режиссер детской студии дружил с Акимовым, был настоящим профессионалом. Уже гораздо позже Сморгон осознал, чем для него стали уроки:
«С тех пор, со времен увлечения театром, игрой, я вижу свое тело изнутри. Я могу по тому, как собака виляет хвостом или чешет брюхо, понять ее характер, и не только характер, а ее внутреннюю суть, понять, что это за существо. И это умение так чувствовать природу живого существа, организма — основа любой творческой деятельности, без этого я бы не стал скульптором. Любая поза понятна – не нужно смотреть на себя в зеркало. Любая эмоция воплощается в пространстве через чувство, тела. И это же дает возможность передать характер. Я вижу его как бы через себя, понимаю и проверяю на себе».
Глядя сегодня на большие гранитные портреты работы Сморгона и на его маленькие станковые бронзовые портреты Ахматовой, Бродского, Цветаевой, Мандельштама, понимаешь, о чем идет речь. Лаконичные средства бронзовой пластики или ваяния в камне позволяют Сморгону по-своему рассказать о самом главном, о глубинной характерной сути любимых поэтов, уже не раз до него отображенных в искусстве. Увидеть характер вабрисе спины или наклоне шеи, запечатлеть судьбу через позу и жест персонажа, сделать это единственно точно, с безошибочным попаданием в образ — это свойство и талант большого Артиста, способного войти в роль глубоко и всеобъемлюще.
Но в этот момент жизни, когда Лёва Сморгон почувствовал в себе артиста, ... Это и многое другое вы найдете в книге Лев Сморгон. Живопись. Графика. Скульптура (Сморгон Лев Наумович)